Мария — четырехкратный лауреат премии «Золотая маска», обладательница «Хрустальной Турандот» и Гран-при Пражской квадриеннале за павильон России. И вот 10 вопросов от журнала HELLO! о том, как рождаются идеи, почему так сложно бывает обращаться к народным мотивам, кто такой современный художник и какие творческие планы впереди.
На выставке «Я иду искать!» в «Царицыне» вы занимались созданием зала «Сон-явь-смерть». Что вдохновило вас на создание именно такой концепции зала, объединяющего сон, явь и смерть в единый нарратив? Насколько эта тема вообще важна для вашего творчества?
Тема этого зала, как и всех остальных, была задана общим концептом. Мне был предложен выбор из нескольких залов, и я остановилась именно на этом, как на самом созвучном и интересном на настоящий момент, да и вообще. Переход между жизнью и смертью, сном и явью, реальным и воображаемым. Мне кажется, мы все живем на этой зыбкой границе. Просто не всегда остро это ощущаем из-за того, что все время отвлекаемся на что-то понятное.
Как вы интерпретируете народные представления о сне как «семиотическом окне» в современном художественном контексте? Часто ли вы в своих работах обращаетесь к народным мотивам?
Наверное, сознательно и явно к народным мотивам обращаюсь редко. Традиционные народные штуки настолько яркие и мощные энергетически, что есть большая опасность уйти в пошлость и банальность. Но если не буквально цитировать народную эстетику, а анализировать коды и работать с ними – это невероятно интересно и абсолютно бездонный колодец смыслов и возможностей. Ну и как любое глубинное искусство – это всегда современно. Рабочее название нашей выставки было «Русское народное современное искусство». И мне кажется, что при определенном подходе «народное» и «современное» это не противоположности, как может показаться, а наоборот.
Почему вы выбрали сказку «Спящая царевна» как основную метафору для своей инсталляции? Какие новые смыслы она приобретает в вашей интерпретации? А вы сами любите читать? Какие у вас любимые произведения и почему?
«Спящая царевна» просто идеально сюда подходит. Это всем известная старая сказка и это тема сна и смерти. Но я взяла эту сказку не для того, чтобы в нее погрузиться, а скорее как отправную точку для придумывания собственной истории. Как театральный художник, я ищу ключ к любой истории через себя, свои личные болевые точки и ассоциации. А читать я, конечно, люблю. Это необходимое занятие, как зарядка. Любимые произведения меняются с течением жизни. Сейчас вот читаю всякие дневники, воспоминания и размышления о профессии режиссера.
Как технически реализована идея «размытия границ» между состояниями в вашей тотальной инсталляции?
Я предлагаю зрителю погрузиться вместе с Царевной в каждый из ее двенадцати снов, а еще оказаться на месте художника, который все это придумывает. Буквально сесть на его стул, надеть его тапочки, очки, допить его чай, прочесть сообщения на его телефоне и подумать: куда этот художник исчез? Вышел покурить, заснул, умер или превратился в Царевну? Это не то чтобы какой-то глобальный эксперимент, а что-то вроде напоминания на телефоне. Когда дзынькает, тебе о чем-то напоминает. Это бывает очень полезно.
Как вы работаете с темой временного отказа от социальных ролей во сне? Что для вас вообще социум?
Сложно отвечать на этот вопрос, собственно, как и на остальные. Когда я работаю, придумываю многое интуитивно, не анализируя и не формулируя. Просто есть ощущение: «горячо» или «холодно». Мне все же кажется, что интерпретации и попытки определить, «что хотел сказать автор», это дело искусствоведов и критиков. Я же, погружаясь в эту новую свою работу, чувствую так: человек рождается один и умирает один. И то и другое без всяких социальных ролей. И мы об этом иногда вспоминаем. Вот, например, в моем зале можно вспомнить.
Ваша инсталляция – часть выставки, которая становится единым высказыванием о преемственности в современном искусстве, переосмысляющем народные мотивы. Каждый художник делал свой проект, но в то же время все интерпретировали общую тему. В этом контексте хочется спросить, насколько интересно, комфортно, занимательно было работать в связке с другими художниками? Это новый опыт для вас или такое уже бывало? Насколько вообще творческий процесс терпит или не терпит сотворчества, работы в параллели, в связке?
Я работаю в театре, а театр это территория максимального сотворчества. Художник, режиссер, драматург, композитор, хореограф, артисты… Все объединяются, создавая единый сложный образ. И это невероятно интересно. Делая инсталляцию для музея, я сама выполняла все эти функции, то есть, можно сказать, это было сотворчество с самой собой. Было вполне комфортно. Что касается других художников, то их работы я увидела, только когда выставка открылась. Конечно, все залы, и темы, и образы были объединены общей идеей и куратором, который видел и разрабатывал изначально всю выставку, как единый организм. Именно через куратора это взаимодействие и происходило, не напрямую. Для меня это относительно новый опыт. Любопытно в конце было увидеть общую картину сложенного паззла, в котором твоя работа одновременно и абсолютно самостоятельное произведение, и часть общей истории.
Как вообще рождаются идеи для работ? Бывают ли периоды того, что у литераторов называется «работа в стол»? Какие у вас ближайшие творческие планы? Где вас еще смотреть и каких проектов ждать?
Как рождаются идеи – это тайна. Не моя тайна от кого бы то ни было, а вообще тайна. Наверное, ангел приносит. Периоды «работы в стол» бывают, да. Они для меня невероятно мучительны. Не люблю это. Хотя какая-то польза в этом, несомненно, есть. Ближайший мой проект – детский спектакль «Три поросенка» в театре на Таганке. В этом спектакле я художник и автор пьесы по сказке в переводе Сергея Михалкова.
Расскажите о своих текущих работах в театре, с кем сейчас сотрудничаете, в каких проектах участвуете?
«Три поросенка» занимают сейчас основное время. Еще много всяких разных историй только зарождаются: балеты, драматические спектакли, образовательный проект. Но обо всем этом пока боюсь говорить. Рано.
В чем отличие реализации творческих проектов для выставок и для театральных постановок?
Я не так уж много работала с выставками, в основном в театре. Поэтому объективно не могу ответить на этот вопрос. Проект для «Царицына» дался мне легко и радостно. Организацией и изготовлением занимались прекрасные и очень профессиональные люди. И я радовалась от того, что могу заниматься только творчеством. В театральных проектах все по-разному, но часто приходится брать на себя большое количество организационных и даже продюсерских моментов, которые сильно выматывают и отвлекают от художественных задач. Хотя и это тоже интересно.
Кто такой «современный художник»? Какой он? Какая у него миссия?
Современный художник – это просто художник, который живет и работает сегодня. И то, что он делает, «цепляет» сегодня. А если художник хороший – «цепляет» еще и завтра, и послезавтра. А миссия – помочь жить себе и другим.
- Максим Аверин: 10 вопросов актеру
- Иван Ожогин: 10 вопросов артисту музыкального театра
